Неточные совпадения
На это отвечу: цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего
народов и стран устроения, другие — для того, чтобы законодатели не коснели в праздности…"
Вообще это газетки группы интеллигентов, которые, хотя
и понимают, что
страна безграмотных мужиков нуждается в реформах, а не в революции, возможной только как «бунт, безжалостный
и беспощадный», каким были все «политические движения русского
народа», изображенные Даниилом Мордовцевым
и другими народолюбцами, книги которых он читал в юности, но, понимая, не умеют говорить об этом просто, ясно, убедительно.
Ему нравилось, что эти люди построили жилища свои кто где мог или хотел
и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому себе. Царила в
стране Юмала
и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты
и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого
народа в своем праве жить так, как он живет.
— Общество,
народ — фикции! У нас — фикции. Вы знаете другую
страну, где министры могли бы саботировать парламент — то есть народное представительство, а? У нас — саботируют. Уже несколько месяцев министры не посещают Думу. Эта наглость чиновников никого не возмущает. Никого.
И вас не возмущает, а ведь вы…
— Господа, наш
народ — ужасен! Ужасно его равнодушие к судьбе
страны, его прикованность к деревне, к земле
и зоологическая, непоколебимая враждебность к барину, то есть культурному человеку. На этой вражде, конечно, играют, уже играют германофилы, пораженцы, большевики э цетера [
И тому подобные (лат.).], э цетера…
Видит
народ, который кричит ему ура, а затем — разрушает хозяйство
страны,
и губернаторам приходится пороть этот
народ.
Он крепко вытер бороду салфеткой
и напористо начал поучать, что историю делают не Герцены, не Чернышевские, а Стефенсоны
и Аркрайты
и что в
стране, где
народ верит в домовых, колдунов, а землю ковыряет деревянной сохой, стишками ничего не сделаешь.
Говорил оратор о том, что война поколебала международное значение России, заставила ее подписать невыгодные, даже постыдные условия мира
и тяжелый для торговли хлебом договор с Германией. Революция нанесла огромные убытки хозяйству
страны, но этой дорогой ценой она все-таки ограничила самодержавие. Спокойная работа Государственной думы должна постепенно расширять права, завоеванные
народом, европеизировать
и демократизировать Россию.
Да, путешествовать с наслаждением
и с пользой — значит пожить в
стране и хоть немного слить свою жизнь с жизнью
народа, который хочешь узнать: тут непременно проведешь параллель, которая
и есть искомый результат путешествия.
Говорить ли о теории ветров, о направлении
и курсах корабля, о широтах
и долготах или докладывать, что такая-то
страна была когда-то под водою, а вот это дно было наруже; этот остров произошел от огня, а тот от сырости; начало этой
страны относится к такому времени,
народ произошел оттуда,
и при этом старательно выписать из ученых авторитетов, откуда, что
и как?
Представитель с.-д. принципиально заявил, что социал-демократы отказываются от участия в военно-морской комиссии
и не берут на себя ответственности за оборону
страны, так как в обороне должен участвовать весь
народ.
Сильный космический ветер колеблет все
страны,
народы и культуры.
Сбрасывается бремя ответственности за целое, за судьбу
страны и целого
народа.
Оправдание России в мировой борьбе, как
и всякой
страны, всякого
народа, может быть лишь в том, что внесет в мир большие ценности, более высокого качества духовную энергию, чем Германия, притязания которой на мировое владычество она отражает, что своим неповторимым индивидуальным духом она подымает человечество на более высокую ступень бытия.
Все
народы, все
страны проходят известную стадию развития
и роста, они вооружаются орудиями техники научной
и социальной, в которой самой по себе нет ничего индивидуального
и национального, ибо в конце концов индивидуален
и национален лишь дух жизни.
Культурная роль англичан в Индии, древней
стране великих религиозных откровений мудрости, которые
и ныне могут помочь
народам Европы углубить их религиозное сознание, слишком известна, чтобы возможно было поддерживать ложь культурной идеологии империализма.
Что непременно
и было так, это я тебе скажу.
И вот он возжелал появиться хоть на мгновенье к
народу, — к мучающемуся, страдающему, смрадно-грешному, но младенчески любящему его
народу. Действие у меня в Испании, в Севилье, в самое страшное время инквизиции, когда во славу Божию в
стране ежедневно горели костры
и
Народ Божий любите, не отдавайте стада отбивать пришельцам, ибо если заснете в лени
и в брезгливой гордости вашей, а пуще в корыстолюбии, то придут со всех
стран и отобьют у вас стадо ваше.
— В образованных
странах, — сказал с неподражаемым самодовольством магистр, — есть тюрьмы, в которые запирают безумных, оскорбляющих то, что целый
народ чтит…
и прекрасно делают.
Я побывал во многих
странах Европы
и наблюдал настроения
и склад мышления разных
народов.
И не та ли же самая удивительная судьба постигает громадные общественные, мировые организации — города, государства,
народы,
страны и, почем знать, может быть, даже целые планетные миры?
Впрочем, не то еще было!
И не одни господа,
Сок из
народа давила
Подлых подьячих орда,
Что ни чиновник — стяжатель,
С целью добычи в поход
Вышел… а кто неприятель?
Войско, казна
и народ!
Всем доставалось исправно.
Стачка, порука кругом:
Смелые грабили явно,
Трусы тащили тайком.
Непроницаемой ночи
Мрак над
страною висел…
Видел — имеющий очи
И за отчизну болел.
Стоны рабов заглушая
Лестью да свистом бичей,
Хищников алчная стая
Гибель готовила ей…
— Пожалуй, что это так!.. — согласилась Мари. —
И, знаешь, этого рода чинолюбцев
и крестолюбцев очень много ездит к мужу —
и, прислушиваясь к ним, я решительно недоумеваю, что же такое наша матушка Россия: в самом ли деле она
страна демократическая, как понимают ее нынче, или военная держава, как разумели ее прежде,
и в чем состоит вкус
и гений нашего
народа?
Я должен заявить, что для нас самодержавие не является единственной цепью, оковавшей тело
страны, оно только первая
и ближайшая цепь, которую мы обязаны сорвать с
народа…
Романы рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему
народу; ясный, как солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая
страна всей земли,
страна рыцарей, одинаково благородных в мантии короля
и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как
и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал
и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару,
и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию
и «Хенрика».
«Если бы Колумб так рассуждал, он никогда не снялся бы с якоря. Сумасшествие ехать по океану, не зная дороги, по океану, по которому никто не ездил, плыть в
страну, существование которой — вопрос. Этим сумасшествием он открыл новый мир. Конечно, если бы
народы переезжали из одного готового hotel garni в другой, еще лучший, — было бы легче, да беда в том, что некому заготовлять новых квартир. В будущем хуже, нежели в океане — ничего нет, — оно будет таким, каким его сделают обстоятельства
и люди.
B-17-x, ввиду того, что: 1) цель, преследуемая всеми обществами мира, состоит в установлении юридического порядка между
народами; что 2) нейтрализация путем международных договоров составляет шаг к такому юридическому положению
и к уменьшению числа
стран, в которых будет возможна война, — конгресс предложил расширить правила о нейтрализации
и выразил желание, чтобы все договоры о нейтрализации, уже существующие в настоящее время, оставались
и вперед в силе или, в случае нужды, были дополнены в том смысле, чтобы нейтралитет был распространен на всё государство или чтобы были уничтожены крепости, представляющие для всякого нейтралитета скорее опасность, чем ручательство.
Марья Львовна. Я не требую… невозможного… Но мы живем в
стране, где только писатель может быть глашатаем правды, беспристрастным судьею пороков своего
народа и борцом за его интересы… Только он может быть таким,
и таким должен быть русский писатель…
—
И не покупайте, это не история, в ней только
и говорится, что такой-то царь побил такого-то, такой-то князь такого-то
и больше ничего… Истории развития
народа и страны там
и нет.
С течением времени человечество все более
и более освобождается от искусственных искажений
и приближается к естественным требованиям
и воззрениям: мы уже не видим таинственных сил в каждом лесе
и озере, в громе
и молнии, в солнце
и звездах; мы уже не имеем в образованных
странах каст
и париев; мы не перемешиваем отношений двух полов, подобно
народам Востока; мы не признаем класса рабов существенной принадлежностью государства, как было у греков
и римлян; мы отрицаемся от инквизиционных начал, господствовавших в средневековой Европе.
Вот смотрите — хотят отнять у царя его божественную силу
и волю править
страною по указанию свыше, хотят выборы устроить в
народе, чтобы
народ послал к царю своих людей
и чтобы эти люди законы издавали, сокращая власть царёву.
Есть
страны, где образование в полнейшем объеме дают тем, кто в нем менее будет иметь надобности,
и лишают оного других, которые должны иметь обширную ученость, дабы служить
народу с высокого положения.
Анна Юрьевна не совсем, как мы видим, уважала свою
страну и свой
народ.
В этом почти соглашается сам г. Устрялов, когда возражает против Перри, сказавшего, что «Лефорт находился при Петре с 12-летнего возраста царя, беседовал с ним о
странах Западной Европы, о тамошнем устройстве войск морских
и сухопутных, о торговле, которую западные
народы производят во всем свете посредством мореплавания
и обогащаются ею».
Вот тайна постоянного успеха, сопровождавшего его предприятия, несмотря на все препятствия, поставляемые невежеством
и своекорыстием старинной партии, —
и вот вместе с тем разгадка того, почему Петр мало тогда обратил внимания на главнейшие условия народного благоденствия — на распространение просвещения между всеми классами
народа и на средства свободного, беспрепятственного развития всех производительных сил
страны.
С одной стороны Франция — самым счастливым образом поставленная относительно европейского мира, сбегающегося в ней, опираясь на край романизма,
и соприкасающаяся со всеми видами германизма от Англии, Бельгии до
стран, прилегающих Рейну; романо-германская сама, она как будто призвана примирить отвлеченную практичность средиземных
народов с отвлеченной умозрительностью зарейнской, поэтическую негу солнечной Италии с индустриальной хлопотливостью туманного острова.
Но уже близились пестрые, переменчивые, бурные времена. Однажды вечером весь город загудел, заволновался, точно встревоженный набатом,
и в необычный час на улицах стало черно от
народа. Маленькие белые листки ходили по рукам вместе с чудесным словом: «свобода», которое в этот вечер без числа повторяла вся необъятная, доверчивая
страна.
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все исторические монументы в нашей Империи; замечали следы
народов, которые от
стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен, искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных
народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая языки, происхождение
и смесь оных; чтобы они, наблюдая обычаи, нравы, понятия сих людей, сообщили Историку
и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.
Словесность, сей главный орган Гения
и чувствительности; сия, можно сказать, посланница Неба, которая разносит из
страны в
страну великие
и полезные идеи, соединяет умы
и сердца, производит
и питает нежную потребность души: заниматься изящными мыслями, наслаждаться творением стройного воображения, излиянием сердца — Словесность была предметом особенного благоволения
и покровительства Екатерины, ибо Она знала ее сильное влияние на образование
народа и счастие жизни.
Я воображаю сии едва вообразимые пространства со всеми их жителями,
и думаю: «Екатерина, подобно Божеству, согласила все словом Своим; отдаленные берега Ледовитого моря представляют тот же государственный порядок, которому на берегах величественной Волги или Невы удивляемся;
народы столь различные правятся единым уставом; части, столь несходные, всеобщим «Учреждением» Монархини приведены в целое,
и бесчисленные
страны Российские составили разные семейства единого отечества!» Сия мысль восхищает дух мой!
И возможно ли допустить сомнение, что праведный суд полезен в
стране, в которой устроиваются железные дороги
и пароходное движение, поощряется промышленная деятельность, все живые силы
народа вызываются на свободный, полезный труд»,
и пр.
и пр.
Село Горюхино издревле принадлежало знаменитому роду Белкиных. Но предки мои, владея многими другими отчинами, не обращали внимания на сию отдаленную
страну. Горюхино платило малую дань
и управлялось старшинами, избираемыми
народом на вече, мирскою сходкою называемом.
— А я тебе скажу открыто: возникает Россия! Появился
народ всех сословий,
и все размышляют: почему инородные получили над нами столь сильную власть? Это значит — просыпается в
народе любовь к своей
стране, к русской милой земле его!
Хитрый поляк хвалит героиню великого града, известную в самых отдаленных
странах, уважаемую царями
и народами.
Я не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные общею доверенностию для правления! Клевета в устах властолюбия
и зависти недостойна опровержения. Где
страна цветет
и народ ликует, там правители мудры
и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? Но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто узнал ее сладость, тому чего желать в мире? Разве последнего счастия умереть за отечество!
Дикие, бесстыдные древляне, кроткие поляне, музыкальные обитатели
стран прибалтийских, своевольные необузданные жители прибрежий Дуная — все они оставили, конечно, следы в дальнейшей истории
и жизни
народа русского.
Был он славен
и силен: дал ему Господь полную власть над
страною; враги его боялись, друзей у него не было, а
народ во всей области жил смирно, зная силу своего правителя.
Вот так
страна!
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с
народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да
и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Кладбище полно прахом тех, которые когда-то были одушевлены жизнью, были царями, управляли
народами, председательствовали в собраниях, предводительствовали войсками, завоевывали новые
страны, требовали себе поклонения, раздувались тщеславием, пышностью
и властью.
Нечего
и говорить, что
и анамиты платили той же монетой
и с начала войны питали ненависть к пришельцам,
и когда мир был заключен, мандаринам
и влиятельным людям, у которых, благодаря господству французов, все-таки значительно терялось влияние
и главное — доходы, легко было поднять к восстанию против пришельцев, завладевших
страной, невежественный, но полный патриотизма
народ.